Искупление Дабира - Страница 29

-----

1092 год.

Опять тихо было за стеной в селении Ар-Разик. По-слушны там дети, и все же сидит, как видно, там некий старик посредине воды. Воистину благо -послушание. Все почему-то стоял он и ждал хоть слабого вскрика, но ни звука не доносилось оттуда.

II. ВАЗИР (Продолжение)

Сегодня у него "День гарема". Помолившись и отогнав образ блудницы, в синий с белыми цветами халат переодевается он, накладывает на голову бархатную тю-бе, а на ноги надевает мягкие, с разводами туфли. Малая стена отделяет в кушке приехавших сюда жен. Идти же к ним по особой, спрятанной меж кустов дорожке...

Кланяется при калитке безбородый хадим - слуга га^-рема. Все готово к его приходу, и в дом своей младшей жены Фатияб сворачивает он. Сладко пахнущие розы растут здесь в изобилии. От горячего хорасанского солнца бутоны тяжелеют и испускают прозрачный сок.

На каждой ветке тут соловьи, и останавливается он, чтобы послушать. Нужно и полезно красивое человеку в определенное для того время. Великие поэты Эраншах-ра в незапамятные времена установили, что венец всего прекрасного -- роза и эта маленькая птичка, издающая многообразные звуки. Только от ложного мудромыслия может представиться красивым что-нибудь иное...

Потом он заходит в дом, оставляет у входа галоши, снимает халат, и Фатияб ожидает его на своем месте. Он ложится к ней и совершает необходимое между мужчиной и женщиной. Ему приятна младшая жена, так как все у нее ко времени. Глаза ее закрыты, но ухо освобождено от волос. Она прислушивается, не закричит ли в саду маленький Ханапия, и одновременно старается так улечься, чтобы ему было удобней...

Удовлетворив нужду плоти, он делает положенное омовение, ложится и отдыхает. Фатияб лежит рядом и каждый раз тихо приподнимает голову. Это хорошъ в женщине, когда она беспокоится о своем ребенке...

Во всяком человеке живут помимо него свинья и лев. Сам человек -- это разум, от свиньи -- желание, от льва -- гордыня. Кто из трех сильней, тот и хозяин в доме. Но от бога все это, ибо для продолжения рода необходимо желание и для войны - буйство. Человек накладывает путы на них и держит про запас, крепко прикрутив к коновязи разума. А коль отпускает по необходимости, то на короткой цепи.

И в государстве об этом приходится думать. Каждые пять лет учиняется им перепись по рустакам с точным числом родившихся мальчиков и девочек. Для того и гя-бров с их притонами вынужден он терпеть возле войска, чтобы гуламы не портили друг друга...

В дом старшей жены Рудабы теперь он идет, и все правильно у него в семье. Здесь, как и положено, собирается его дастархан. Приехавшему сыну Али уже скоро пятьдесят лет, но все справляется ханум, не давит ли срез халата ему шею и какой хлеб он ест в Нишапуре. Пришел и любимый внук Осман, мервский раис, у которого была стычка с шихне Куданом. Он не такой высокий, как другие его дети и внуки, но зато видна в нем полезная дородность. Движения его, несмотря на молодость, плавны и спокойны, как приличествует облеченному властью человеку.

Мужчины и старшая жена -- ханум -- сидят вместе, а младшая жена Фатияб с мальчиком немного в стороне. Ханапия прыгает на коленях у нее и тянется к ханум, которую любит еще больше матери. Старшая жена отламывает кусок кунжутной халвы и дает ребенку. Тот хочет запихнуть весь сразу его в рот, но видит отцовский взгляд и не делает этого.

В Исфагане осталась смотреть за домом одна лишь Дуньяхон -- его третья жена, и женщины скучают по ней, так как большое уменье у нее рассказывать сказки. Была у него некогда еще одна жена, но несчастье случилось с ней. Почему-то все время плакала и смеялась она невпопад, а потом нашли ее утонувшей в хаузе...

Старший сын Али рассказывает о делах в Нишапуре, где он уже двадцать лет раисом. Снова ссорятся там из-за толкования слов Пророка, и с копьямц стоят всякую ночь люди у ворот своего квартала. Не так дело в толке -мазхабе, как в обилии бездельных бродяг айяров в этом сумасбродном городе. В былые времена при Газ-невидах их звали на войну за веру, и город освобождался от них.

Это напоминает ему, что назавтра предстоит обговорить с султаном все о выходе войска. Месяц поста впереди, и к окончанию его будет находиться войско как раз напротив Дейлемских гор. Не жарко и не холодно в то время. Если же допустят опоздание, то снег выпадет в горах, и непроходимы сделаются они для людей и обоза...

Сама Рудаба-ханум помогает ему надеть галоши и вместе с Фатияб, сыном и внуками провожает до калитки в стене. Безмолвно кланяется вслед ему хадим, лишенный мужского естества.

III. ВАЗИР (Продолжение)

Шагирда он видит сразу. Вмешалась сама Тюрчанка, и половину времени будет тот возиться с ее тюльпанами. Таков уговор его с султаном, так и не сумевшим противостоять женской вздорности. В остальное же время ша-гирд будет находиться в кушке, есть и спать возле него. И в дороге будет рядом с ним.

А теперь следует сказать об этом щагирду. Он сходит с аллеи, переступает арык. Снова, как у куста с тюльпанами, смотрит на него шагирд. Вечная благодарность в его взгляде, и чуть дрожит рука, отводящая кетмень...

И словно вдруг переворачивается мир. В прозрачную бездну хауза смотрит он и видит там некоего мальчика с клоком волос на счастье. Белая тучка плывет в небе.

Рябь проходит по воде, и совсем один остается он в мире. Нет и не было у него детей и внуков, и чужие они все для него. Видится лишь кто-то маленький в углу холодного дома, где доедают мертвых собаки. Рука его протягивается и мягко касается жестких волос шагирда...

IV. ОТКРОВЕНИЕ ШАГИРДА

Всю жизнь ждал он этого прикосновения и заплакал беззвучно, оставляя в себе слезы. Кроме хлеба, происходит нечто между ним и этим человеком. Влажными и совсем круглыми были глаза у старика, и не стало ничего дороже для него этих беспомощных глаз...