Искупление Дабира - Страница 16

Все там же, на краю стола, лежал укатившийся калам. Большеротая девочка не уходила. Она смотрела прямо, оттопырив губу, и он все пытался разглядеть сейчас в ней будущее сияние...

III. ВАЗИР (Продолжение)

Потянувшись через весь стол, взял он калам и долго сидел, не выпуская его из руки. Потом совершил положенное омовение, ограничил себя на полу ковриком -- саджаждом. Не в пути он находился, а поэтому не стал сокращать время полуденной молитвы. Аккуратно и серьезно, как всегда, исполнил он все ее ракаты.

Явившемуся Магриби дал он указания. Следовало заняться теперь таблицами неба, но снова не приходил имам Омар. Тогда, положив калам на свое место -к кубу чернильницы,-- прошел он к двери и надел кожаные галоши...

Солнечная стена встала перед ним, но каждый следующий шаг был ему досконально известен. Медленно шел он вдоль жестких, одинаково подстриженных ма-клюр, и глаза привыкли к полуденной мгле. Горячее безмолвие утвердилось в мире, и не ощущалось нигде раздражающего ум движения. Только молодой сановник-шагирд высаживал нечто в землю по другую сторону арыка. Спокойны и продуманны были его действия.

Шагирд с детства работал при султанских садах и знал положенное обращение. Не смеет отвлекать идущего сановника приветствием или поклоном кто-то прислуживающий при доме. В разных сферах они, и нет между ними связи. Но, подобно благостному илу в полях, осела в глазах у шагирда вечная благодарность, и достойное это чувство у человека.

Тот, кого нашел он среди мертвых в Тусе, этот ша-гирд. Все умерли там от голода, и только один живой мальчик остался в их старом квартале -махалля. Объезжая со стражей пустой город, велел он разогнать собак, накормить мальчика и взять с собой. С тех пор такие глаза у шагирда.

Рядом с садовником другой человек, который не работает. Это мушериф, потому что не должен находиться здесь в одиночестве никто из людей. При входе и выходе проверяются все, так как великим гонителем объявлен он среди засевших в Алухамуте батинитов. По имени скрытого учения называют так себя сейчас дейлемские убийцы-исмаилиты.

Не сходя с четко обозначенной линии, дошел он до задней стены кушка и пошел обратно, считая по привычке деревья. Имама Омара все не было. Он постучал каламом по столу и велел разыскать его.

IV. СУД ИМАМА ОМАРА

Снова слышится оно, грозное ворчание. Не только люди, но и города имеют каждый свой звуковой знак. У этого города глубок он и неясен. Кажется, сама почва подрагивает здесь от растолченных в прах страстей. Она тонкая и светлая, пыль Мерва...

В джар для сброса помоев из рабада превратился древний канал, но если идти к мосту, то не успеет он вернуться до полудня и опоздает к агаю. Утром хаджиб султанских хранилищ выдавал месячное довольствие, и, перебираясь через пахучий ручей, он поднимает к голове муку и кувшин с маслом. Квартал кожевников в восточном рабаде, и жидкость, где мокнут шкуры, стекает сюда из всех дворов. Приходится и бороду подставить солнцу, чтобы не задохнуться.

Затем надо подниматься на оползшие валы, опять съезжать вниз и долго идти по ямам и рытвинам, оставшимся от города гябров. Огню поклонялись некогда персы и их цари. Так и зовут это заброшенное царское городище -Гяур-кала.

Только тут, у подножья древней цитадели, видна ее непостижимая величина. Коль правда, что гуляка Ра-мин I стрелял некогда отсюда в окно шахине Вис, чтобы сообщить о свидании, то лук у него был явно с заклятием. Впрочем, праздным гулякой сделал царского брата Рамина в своей поэме гурганский дабир Азат, чья нисба Фахр ад-дин и которого он видел проездом лет десять назад. У старика были глаза как у джинна, а большие персидские усы сами изгибались, как он хотел. В древних пехлевийских книгах Рамин никогда не смеется, а в чайхану не зайдет, даже если по пути. У старого же хитреца Гургани он почти не уходит с базара.

А еще зовут эту крепость Ишкафти-дивон -- "Замок дьявола". И в ней тоже, как говорят, держал царь Мубад свою неверную жену Вис вместе с лукавой мамкой, но уже в подземелье. Эрк-кала стали звать ее на самом деле после греков. При них весь этот город назывался Маргиана-Александрия, и свадьбу с согдийкой Роушан справлял здесь сам Искандер Двурогий...

----

' Рамин-- герой эпоса "Вис и Рамин".

"К-х, к-х!.." Это погоняет своего черного ишака лишенный речи огородник Махмуд. Один живет он тут, у подножья насыпанной людьми горы, и высевает на склоне дыни, которые хорошо растут на старых городищах. Приходится только воду возить из колодца на краю развалин, потом/ что отравленная скотскими шкурами вода из канала не годится для полива. А в рабад за хорошей водой не пустили бы его стражники из-за цвета Махмудова ишака. Черных коней отрицают тюрки, а ишаков тем более. Гадливость вызывает у них это славное животное.

Дыни у Махмуда растут поясами: желтые джейхун-ские гуляби и сарык, пахучий доньер, абдулляхон с редким красным чревом и, выше всех, великий плод Хора-сана -- царственный бахрман. Потом уже начинаются колючие переплетения, и рыхлая глина с черепками осыпается из-под ног. Идти же в обход, где протоптана дорога, не ко времени...

В провале под башней молодой гябр давит виноградные гроздья. Яму они сначала обмазывают глиной, потом жгут в ней верблюжью колючку, пока края не становятся блестящими и твердыми, как у кувшина. Сюда ссыпают купленный в рустаке виноград и топчут его по очереди. Со сладким чавканьем тянутся ноги из красной пузырящейся лужи...

По-кошачьи засветились глаза у нее. Она взяла все сразу из его рук, быстро заглянула в горлышко кувшина. Стало легко и просто. Молодого вина побежал и принес мальчик. Он выпил мутный беспокойный сок, ничего не оставив в черпаке.